Смерть волкам. Книга 2 - Анна Чеблакова

В воротах появилась невысокая, тоненькая светловолосая девушка в длинной синей юбке и лёгкой кофточке. При виде её Рэйварго вздрогнул. Нарочито быстро он отвернулся, но, когда девушка пересекла быстрым шагом двор и взлетела по лестнице, не выдержал и обернулся.

Он успел увидеть лишь, как в дверном проёме мелькнула юбка. Дверь с треском захлопнулась, Рэйварго увидел своё отражение в оконном стекле за ней, и выражение робкой нежности на его ужасном, изуродованном болезнью лице сменилось ненавистью. Что за урод!

Дверь тут же распахнулась снова, и ненавидящее лицо Рэйварго бросилось в глаза вышедшему Гилмею.

– Ах! – воскликнул он, и Рэйварго, очнувшись, поднял на него глаза.

– До сих пор злишься, что ли? – спросил Гилмей, подходя к нему и протягивая вперёд вытертый портфель: – Я твои вещи забрал.

– Спасибо, – Рэйварго забрал портфель и поднялся на ноги.

– Ты злишься на этого идиота Гилорка, что ли? – изумился Гилмей. – Ну, парень, ты совсем расклеился. Ты же не девчонка, в конце концов!

– Что ты говоришь?.. А, конечно нет, – махнул рукой Рэйварго. – Ну его к чёрту. Я просто…

– Что? – быстро спросил Гилмей. Вот уж кто точно иногда вёл себя по-девчоночьи – по крайней мере, любопытство у него было уж точно женское.

– Да Генш на меня озлился, помнишь? – нашёлся Рэйварго. – Я подумал, он в обморок упадёт. Он, наверное, теперь меня ненавидит.

Гилмей пробурчал что-то, а потом быстро спросил:

– Пойдём, прогуляемся? У меня есть кое-какие новости.

– Пошли, – устало согласился Рэйварго.

Университет находился в старой части города. Дома здесь были низкие, не выше трёх этажей, но очень красивые, украшенные скульптурами и резьбой, как это было модно в старые времена. Над дорогами, которые здесь были грунтовые, ветер быстро нёс красноватую пыль и обычный городской мусор – обрывки объявлений, окурки, фантики от конфет и желтоватые, с пятнами жира пакетики из-под жареного нута.

Гилмею было двадцать три года, так же как и Рэйварго. Его мать, красивая, несколько меланхоличная женщина, была замужем в третий раз. Её первый муж, отец Гилмея, умер спустя месяц после рождения сына от сильной простуды. Второй муж вначале, казалось, хорошо относился и к ней, и пасынку, но постепенно их отношения только ухудшались, и в конце концов дело завершилось разводом. Последние тринадцать лет мама Гилмея была женой очень положительного и надёжного человека, сколотившего немалое состояние. В этом браке у них родились двое дочерей, старшей из которых было одиннадцать, а младшей – восемь лет. Гилмей, кажется, сам не вполне знал, чем же занимается его отчим – по крайней мере, когда Рэйварго его об этом спрашивал, парень никогда не мог дать внятного ответа.

Многие из тех, кто близко знал и Рэйварго, и Гилмея, удивлялись: и как только они дружат? Ничего общего между этими двоими не было. Рэйварго был страстным, импульсивным, трудолюбивым, горячим, а Гилмей, напротив, – холодным, скептичным, насмешливым, даже несколько скучным. Рэйварго был некрасив и одинок, Гилмей – миловиден и популярен среди девушек. На самом деле их отношения держались исключительно на привычке: Рэйварго и Гилмей оба были из Донирета, учились там в одной школе и в одном классе, теперь были на одном факультете. Когда-то горячая и крепкая, с годами их дружба слабела по мере того, как оба менялись, и теперь уже агонизировала. Требовался только толчок, чтобы она распалась.

Разумеется, не об этом они говорили, когда шли по улице. Гилмей спросил Рэйварго о его племяннике, тот сообщил, что у малыша режутся зубки, и сестра пишет, что совсем не высыпается; потом Гилмей рассказал ему о пьесе, на которую ходил вчера, и пожаловался, что ничего скучнее в жизни не видел и зря отдал деньги за билет. Он всё ещё продолжал костерить на все лады и актёров, и сценарий, и музыку, но его слова уже доносились до Рэйварго как будто издалека. Он снова вернулся мыслями к сегодняшнему происшествию, и в мыслях сердился и на свою несдержанность, и на сокурсников, и на профессора Генша.

– Зайдём в «Улей»? – вторгся в его размышления голос Гилмея.

«Улей» был небольшой забегаловкой, где подавали дешёвую еду. Несмотря на дешевизну, «Улей» не был популярным местом среди студентов, в отличие от некоторых других кафе, где можно было не только пообедать, но и потанцевать. Зато здесь никогда не бывало шумно. Зайдя внутрь, друзья уселись за один из пустующих круглых столиков.

– Тебе взять что-нибудь? – спросил Гилмей, роясь в сумке в поисках денег.

– Чаю не принесёшь? – Рэйварго протянул ему пару медяков, и Гилмей, кивнув, ушёл к стойке.

Рэйварго откинулся на спинку стула, витая в своих мыслях. Он заканчивал последний курс, через месяц должна была начаться последняя в его жизни сессия, в сентябре он защитит диплом и тогда отправится в свободное плавание… а точнее, вернётся в Донирет, к отцу, у которого был букинистический магазин в этом городе. Рэйварго помогал ему работать там, будучи ещё ребёнком, и постепенно и у него, и у его отца сама собой сложилась уверенность в том, что Рэйварго продолжит это дело. Высшей мечтой Хильтуньо было собственное издательство. Рэйварго тоже часто мечтал об этом. Но это было раньше. Последние несколько месяцев он часто думал, а нужно ли это ему? Конечно, ничего ещё не было решено. Хильтуньо с сына никаких обещаний не брал. Выбор у Рэйварго был – у него выходило «отлично» по всем предметам, и он был твёрдо уверен в том, что как минимум шесть из десяти экзаменов сдаст «автоматом». С дипломом отличника перед ним была открыта какая угодно дверь. Вот только отца не хотелось разочаровывать – он уже привык к мысли о том, что Рэйварго будет его наследником, наверняка отказ принесёт ему боль. А отца Рэйварго любил, и не хотел огорчать его.

Чем ближе становилась сессия и окончание студенческой жизни, тем чаще эти мысли закрадывались в черноволосую голову Рэйварго. Вот и сейчас, пока Гилмей не пришёл, он снова начал об этом думать.

«Но если не магазин, то что? – спрашивал он себя. – Что?» Нельзя сказать, чтобы эта работа ему не нравилась. Никто из его знакомых лучше, чем он (исключая папу, конечно), не умел подлечить старую книгу. А Рэйварго делал это мастерски, досконально изучив все приёмы этого на первый взгляд нехитрого искусства – от прошивки страниц до заклинаний против плесени и мышей и знания различных старинных способов переплетения. Но неужели заниматься этим всю жизнь? Неужели заживо похоронить себя в мастерской и постепенно потерять прямую спину, острое зрение и силу мышц?

За этими мрачными мыслями его и застал вернувшийся Гилмей. Он нёс на подносе тарелку фасоли с жареной рыбой и два стакана чая. Опустив поднос на стол, он пододвинул один стакан Рэйварго и уселся на стул.

– Страшно хочу есть, – сообщил он, заправляя не особо опрятную салфетку за воротник и принимаясь за фасоль.

– Спасибо за чай, – сказал Рэйварго и поднёс стакан к губам, глядя за окно. Мимо «Улья» проехали, поднимая пыль, два мальчика на велосипедах. Прошла, переваливаясь, пожилая женщина. Пьяноватый голос на другой стороне улицы выкликал кого-то.

– Чёрт возьми! – вырвалось у Рэйварго. – Скорей бы уже всё это закончилось!

– Ты о чём?

– Да об экзаменах.

– Тебе грех жаловаться, – резонно заметил Гилмей, вытаскивая косточки из рыбы. – У тебя же почти по всем автомат, даже и не спросят. Кстати, на какую тему диплом пишешь?

– Пока не знаю, – пожал Рэйварго плечами. Гилмея это потрясло настолько, что глаза его увеличились раза в два:

– То есть как – не знаешь?!

– Да так. Впереди ещё целое лето, надо только найти руководителя и тему.

– Хочешь совет? – хитро прищурился Гилмей. – Не надо про Маленького Вельтирра и ликантрозории. Не поймут.

– Слушай, Гилмей, если ты меня сюда затащил, чтоб поговорить об этом, то давай как-нибудь потом! – взорвался Рэйварго. – Думаешь, мне приятно вспоминать?

– Да просто это очень неосторожно, понимаешь? Ты же знаешь Генша. Не удивлюсь, если он ещё долго будет на тебя зуб точить. И вообще, где ты вычитал эту галиматью про оборотней?

– В «Белом шиповнике», – неохотно, будто признаваясь в каком-то недостойном деянии, ответил Рэйварго.

Гилмей уставился на него с изумлением, а затем возмущённо мотнул головой, бросил вилку в тарелку и откинулся на спинку стула, глядя на сокурсника так, словно тот оскорбил его в лучших чувствах.

– Это же радикалистский журнал! Что за чушь они там печатают!

– Ну, среди этой чуши тоже можно отыскать кое-что интересное, если захочешь.

– Тебе интересны оборотни? – Гилмей презрительно сморщил свой красивый, без малейшей кривизны, нос. – Это же… это же просто животные. Подлые грязные твари – ничего больше. Тьфу. Даже есть расхотелось. – Он с сожалением посмотрел на остатки фасоли и рыбы и отодвинул тарелку от себя.